Тоже мне, человеческая женщина! Подумает она!

Ева обиделась и сказала, что никакая женщина с ней не сравнится, а после исчезла и не отзывалась целый день. Но я-то знаю — придуривалась — если бы что-то серьезное, мигом бы примчалась!

Хм… может, правда, попробовать?

Сегодня был обычный вечер.

Пьяные люди отплясывали между столиками и эстрадой, где сидели музыканты зловещего вида. Лысый, с медной мордой аккордеонист выглядывал из-за своего инструмента, как убийца из-за угла. Длинноволосый старик-пианист в шляпе и с крючковатым носом походил на Фредди Крюгера. Время от времени он переставал играть, демонстрируя смертельную усталость, бросая гипнотизирующие взгляды на танцующих, требуя мзды. Тогда к нему, как бабочки на огонь, слетались денежные купюры, и он воспряв духом с новой силой ударял по клавишам.

Похожий на боксёра словоохотливый бармен Семен, одетый в белую рубаху с закатанными рукавами и чёрный галстук-бабочку, в паузах между приготовлением коктейлей рассказывал мне, кто есть кто в этом зале.

Каждый раз здесь занимали столик две сочные, грудастые дамы — жгучая брюнетка и крашеная блондинка. Они поджидали клиентов, уходили с ними в недра гостиницы, затем возвращались снова, чтобы подцепить новый улов. Начитанный Семен прозвал их — Бастинда и Гингема.

Большинство официанток тоже были профурсетками, но не такими открытыми, типа, подработка.

— Видишь вон ту, Виолетту? — говорил бармен, указывая на красавицу в белом кокошнике, которая выносила из кухни поднос с едой. — Она дает за полтинник, но, если понравишься, в следующий раз даст и так.

— Но откуда столько народу? — не в тему спросил я. — Ведь сезон почти закончился.

— Для кого как, — ответил Семен. — Летом приезжает всякая мелкая шушера, да семейные с детьми. С них и взять-то нечего, копейки считают. А сейчас, к осени, на «бархатный сезон» собираются торговые бобры, деловые люди, у каждого с собой тысячи. Каждый хочет отдохнуть, развлечься. Едут с Сибири, с Урала… Весь год их ждём, во всех гостиницах.

И тут я буквально физически почувствовал затылком, что кто-то пристально на меня смотрит.

Обернулся и офонарел, уперевшись во взгляд темных глаз под эффектной копной каштановых волос.

— Ева! — в панике позвал фею, судорожно нащупывая в кармане пистолетик. — Тикать надо!

— Не бойся, Феликс, — сказала Ева, — они ничего тебе не сделают!

— Они?.. — я с трудом оторвался от глаз Тинатин и зашарил взглядом по залу. — Сколько их?

Тут меня тронули за плечо. Я аж подпрыгнул, разворачиваясь. Как подкралась?

— Спокойно, Феликс! — воскликнула отпрянувшая Мира. На её милой азиатской мордочке играла ехидная улыбочка. Одета девушка была в красный сарафан на пуговицах, чуть выше колен и изящные босоножки на каблучке с прозрачными ремешками.

— Чего так смотришь, словно привидение увидел? Ты мне, как будто не рад?

— Он и мне, как будто не рад, — сказала, подошедшая к нам Тина. На ней был брючный костюмчик в синюю полоску, от чего немножко напоминал пижаму, на ногах белые лодочки.

Не смотря на сумбур в голове, я не мог не отметить, что выглядели девушки отпадно.

Бармен Семен с интересом наблюдал за нашей встречей.

— Знакомые? — с понимаем сказал он. — Так вот ты кого ждал здесь. Вах, какие красавицы!

— Красавицы… — уныло согласился я.

— Тебе товарищ на вечер не нужен? — игриво подмигнул он мне. — Стол накрою, всё устрою!

Девушки шутку не оценили. Тина глянула на него так, что любвеобильный бармен мигом посерьёзнел и занялся своими делами.

— Пошли, — сказала мне Мира, — поговорить надо, а здесь шумно…

— Пойдем, — так же уныло согласился я и пошел к выходу, чувствуя себя словно под конвоем.

«Не бойся, они тебя не тронут» — прошептал у меня в голове голос Евы.

Да я и не боялся, помнил про восемьсот миллисекунд. Хотя, о чем я… чтоб сработала способность нужно время — секунд десять — успеют меня десять раз зарезать! Но я всё равно не боялся — дурак, наверное.

Мы вышли из ресторана, сели на свободную лавочку — я в центре, девицы по бокам. Тина немедленно достала из сумочки сигарету, сунула мне зажигалку.

— Угости даму огоньком… — выглядела она очень нервно.

Я послушно щелкнул. Она затянулась, пустила мне в лицо струйку ароматного дыма, потом больно ткнула острым локтем в бок.

— Ты куда сбежал от меня из гостиницы? — ткнула еще раз, — а, любовничек?

— Блин, больно же! — я попытался встать, но она удержала, словно клещами сжав своими тонкими пальчиками мою руку.

— Больно ему… это еще не больно… могу и побольнее!

— Тина, хорош фигнёй страдать, — сказала ей Мира, — не веди себя, как брошенка! Тебя вступать с ним в интимную связь никто не назначал…

— А меня не надо назначать, — стервозным тоном ответила та, — молодая еще, учить мамку с кем ебат*ся! — но руку отпустила и отвернулась, а потом отобрала у меня зажигалку встала и пошла в темноту, дымя сигареткой.

— Не обращай внимания, — сказала мне Мира, и добавила громким голосом, — Тина у нас озабоченная!

— А ты, не озабоченная⁈ — откликнулась та из темноты. — Каждая мелочь пузатая обсуждать меня будет! — послышался удаляющийся стук каблучков.

— Иди, иди… мамуля, блять! — весело сказала Мира ей вслед, извлекла из сумки пачку «Мальборо» достала сигаретку. Щелкнув массивной зажигалкой, прикурила. Пустила колечко дыма.

Вид у неё был добродушный и я понял: экзекуция пока не предполагается. Впрочем, Тина, когда собиралась меня убить тоже злой не выглядела.

— Старая сука сама напросилась со мной ехать, хотела лично на тебя посмотреть, — пояснила девушка, — а ведет себя, как школьница отвергнутая… она за регион отвечает, нельзя было отказать.

Из этой фразы я понял, дамы друг дружку, мягко говоря, недолюбливают.

— Пойдем на берег? — внезапно предложила Мира. — Искупаться охота в нормальном море — эта Каспийская лужа достала. Ты же здесь давно, знаешь хорошее место?

— Э-э… — не нашелся я с ответом. — А Тина?

— А… — махнула рукой девушка, — пойдет сейчас напьется, да мужика подцепит…. Я даже знаю какого… того бармена! Видел, как она на него глянула?

— По-моему, максимально зло, — усомнился я.

— Этой шалаве от злости до секса полшага. На тебя Тина изначально злая была, это не помешало ей на клиента запрыгнуть при первой возможности. И сейчас злая, но если б не я, поверь, она бы тебя уже в койку тащила… Ты бы пошел? — Мира пристально посмотрела мне в глаза. — Да пошел бы! — она игриво ткнула меня кулачком в плечо. — Тина тетка красивая… и страстная, несмотря на то что старуха…

— Нет, — покачал я головой. И это была чистая правда. Какая бы Тинатин не была красавица, глядя на неё теперь мне представляется лишь самка богомола с серпами, а от такого зрелища, у кого угодно член на шесть часов повиснет.

— А чего ты её все старухой называешь? Вполне себе выглядит, как молодая девушка.

— Ты знаешь сколько ей лет? Она родилась еще до эпохи исторического материализма. Выглядит, как девушка, а характер, как у вздорной бабки! — Мира вздохнула. — Её поколению столько всего пережить пришлось… вот и испортился характер. Ладно, что мы всё о ней, других тем, что ли нет? Купаться пойдем?

— Так может… взять чего-нибудь? — я показал в сторону бара.

— Да у меня есть, — она показала в сумке горлышко коньячной бутылки.

— А закусить?

— Есть пара шоколадок. Я с коньяком предпочитаю шоколад, а не как все порядочные люди, лимончик. Сойдет?

— Сойдет. Пойдем тогда к моему дому? Там хороший пляж. Недалеко, минут пятнадцать.

Сняв обувь, мы босиком шли по полосе песка, у самой воды. Возле кромки пляжа не было комаров, шелестели набегающие на песок волны, от воды дул освежающий ветерок. Белый гладкий песок, море на закате — как отвернувшийся подол неба, где дальний край воды — не разобрать. Слева тянулись вверх сосны, до корней раздетые ветром.